Во 2 книге Русской Беседы 1856 года, по желанию Хомякова, напечатано было жизнеописание «Лорда Меткальфа, Английского государственного мужа в Индии». Он сам выправил весь, довольно плохо исполненный, доставленный ему перевод и написал от имени Русской Беседы вступление и заключение к этой биографии, которую он, полушутя, называл: житием лорда Меткальфа. Изд.

Недавно ещё Англия была в открытой борьбе с Россией; недавно её флоты смело громили наши крепости и подло грабили наши берега; войска её мужественно скрещивали штыки с нашими, а потом, изнемогая под трудами и лишениями, теряли на время и бодрость духа, и всякое право на наше уважение. Англия является в двух видах: в славе и бесчестии, в силе и слабости. Европа готова была признать упадок морской царицы; но на третий год войны она явилась с новыми, ещё бо́льшими силами на суше и на море, и казалось, что она, как крепкий боец, только разогрелась от тяжкой борьбы, которая, по-видимому, должна была утомить её. Европа снова задумалась.

Война кончилась, водворился мир. Прежние враги протягивают друг другу руку, готовые меняться плодами промышленности и земледелия, плодами умственных и духовных трудов. Но какие бы ни были политические отношения между державами, их соперничество не прекращается, и возможность враждебных столкновений не может быть вовсе устранена. Англия есть естественный соперник всякого народа, имеющего притязание занять высокое место во всемирном обществе народов, и до́лжно признаться, что нелегко достигнуть первенства перед нею; ибо, вследствие разумных законов истории, такое первенство только тогда может быть достигнуто, когда оно заслужено.

Для военной ли борьбы, для мирного ли соперничества, существует одно правило, которое не терпит исключения: слабую сторону противника или соперника знать полезно, чтобы при случае вспомнить о ней и воспользоваться ею; сильную сторону соперника знать необходимо, и до́лжно помнить о ней постоянно, чтобы не пасть в борьбе. Неразумно останавливать слишком часто мысль свою на недостатках и слабостях врага, потому что при таком направлении мысли легко впадаешь в самонадеянность, за которою нередко следует справедливое наказание; неблагородно и – скажем решительнее – низко радоваться этим недостаткам и слабостям, потому что такое чувство противно человеческому достоинству. Мысль же о силе и достоинстве врага порождает в благородных душах напряжение всех нравственных сил: в уме ясновидение, в воле крепость, в совести искреннее сознание своих собственных слабостей и стремление к их исправлению.

Некогда, в статье одного из участников Русской Беседы* (*См. В 1-м томе письмо А.С. Хомякова об Англии. Изд.), было указано на те духовные силы, которые скрываются за вещественными силами Англии и служат им живою основою. Назидательно и отрадно видеть, как эта духовная и нравственная жизнь выражается в отдельных личностях; вызывая других людей на уважение и подражание. Сила этих личностей истекает из силы самого народа и в свою очередь увеличивает её. Во всех явлениях жизни оправдывается глубокий смысл известного стиха: «Не Садко богат, богат Новгород».

Лорд Меткальф, деятель благородный и исторически важный, но мало известный вне Англии, принадлежит к числу тех личностей, в которых выказывается достоинство их родной земли. Русская Беседа считает делом полезным сообщить своим читателям выписку из статьи Эдинбургского Обозрения (EdinburghReview. July 1855) об его недавно изданной биографии* (*Далее идёт биография и за нею нижеследующее послесловие. Изд.).

Русская Беседа уверена, что помещённое здесь жизнеописание знаменитого Английского сановника обратит на себя внимание читателя. Такие люди, как лорд Меткальф, приносят честь своей родине, но в то же время они принадлежат всему человечеству. Полная преданность долгу, горячая любовь к отечеству, высокое бескорыстие в том благородном смысле слова, который не ограничивается равнодушием к деньгам; готовность к самопожертвованию в деле общественного служения: таковы его качества. Сановник гражданский, он соединяет со всеми доблестями своего звания лучшие черты мужества военного; и при рассказе об его предсмертной болезни нельзя не чувствовать, что он встретил бы опасность боевую в строю или на стене, подкопанной неприятелем, с таким же спокойствием, с каким он встречал страдания и смерть, не отступая ни на шаг от исполнения обязанностей, которые он считал священными и оставаясь совершенно чуждым всякому чувству слабости или страха. Но как ни достойны уважения все эти прекрасные черты в характере лорда Меткальфа, они не определяют его вполне. Те же самые добродетели и в той же высокой степени встречаются нам нередко в истории всех народов и всех времён, особенно же в истории древних миродержавших стран, Греции и Рима. В лорде Меткальфе есть ещё лучшая и высшая сторона. Он по преимуществу сановник христианин. Из живого источника Христианства истекали его неизменная кротость, его неутомимая вежливость, – верное свидетельство уважения человека к достоинству человеческому в себе и в других, и наконец, неистощимая любовь к людям братьям, какой бы ни были они крови, на какой бы степени развития они ни стояли. Лорд Меткальф был предан всею душою своему отечеству; но когда в Индии встречаются, по-видимому, враждебно выгоды Англии и требования человечества, он не колеблется ни на минуту, не даёт места никакому сомнению в своём сердце и смело вступается за нравственные права беззащитного чужеродного племени. И он поступает таким образом не потому, чтобы он был убеждён в твёрдости Английского владычества, чтобы он не видал никакой для него опасности в туземцах, нет: он уверен в шаткости Английской власти, он не обманывает себя насчёт опасности; но выгоды отечества, которому он всегда был готов жертвовать и счастьем жизни, и самою жизнью, противны требованиям человеческой правды и человеческой любви, и выбор его решён. «Если власть Англии неразлучна с нравственным унижением Индии, она должна прекратиться, и чем скорее, тем лучше». Таковы его слова. Таких примеров, таких людей не представляет нам история древнего мира; на такую высоту не ставили Рим и Греция ни своих государственных мужей, ни своих мыслителей, ни Метеллов, ни даже Платонов: это слова мира христианского. Повторим ещё раз: образ лорда Меткальфа до́рог нам, потому что он представляет образец сановника-христианина; и прибавим к чести его отечества, что, как благородно и откровенно высказал Меткальф свои убеждения в официальном представлении, так же благородно последовали его внушениям те государственные люди, которым предлежало окончательное решение общественного вопроса. Генерал-губернатор Ост-Индии, Ямайки и Канады представлял только полнейший образец явления, нередкого в его отечестве.

Какое же отношение между таким явлением и жизнью, из которой оно возникает? Этот вопрос заслуживает внимательного и добросовестного ответа. Один из Английских министров (едва ли не лорд Пальмерстон) сказал: «мы управляем в Доунинг-стрите (там собираются министры), но не в Доунинг-стрите родились мы и воспитывались». То же самое можно сказать и обо всех сановниках вообще. Они выходят из общей толпы граждан и приносят с собою в новое звание чувства, мысли и убеждения, приобретённые в жизни неслужебной, в которую беспрестанно снова возвращаются. Следовательно, в сановнике Английском высказывается Англичанин вообще, и в таких людях, как лорд Меткальф, выражается лучшая часть Английского общества. Какое же понятие лежит в этом гражданском обществе о самом себе?

Вследствие особенностей исторического развития в Англии, никогда не принимавшей Римских учреждений и следовательно отличавшейся от других западных государств тем, что полнее принадлежала новому миру, а может быть, и вследствие того духовного движения, которое в продолжение многих лет стремилось осуществить в ней Общество Святых (как оно тогда называлось), в ней укоренилось следующее понятие: общество политическое в мире христианском не есть церковь, но оно есть общество христиан, и, следовательно, гражданин относится к нему не страдательно, как христиане к языческому и язычески построенному Риму, но как христианин к обществу братьев, признающих один и тот же Божественный закон. Обязанность гражданская освящается высокою обязанностью нравственного сотрудничества и взаимной любви; и безучастие к общему делу (разумеется, не в смысле политики внешней) обращается в эгоистическое преступление святейшего закона. Такое воззрение ставит каждого человека под неизбежную и постоянную ответственность и выражается общеизвестным словом: «The public business of England is the private business of every Englishman» (общее дело Англии есть частное дело каждого Англичанина). Это слово не относится нисколько к политической форме общества. Немногим принадлежит право действовать на решение общественного дела прямо или даже косвенно, но на всех лежит обязанность участвовать в нём нравственно. Исполнение этой обязанности составляет, по мнению Англичан, христианскую честность гражданина. Точно так же, как в частной жизни сочлось бы признаком преступного равнодушия, если бы кто не предостерёг себе близкого человека от опасности, которой тот ещё не знает, или не старался бы его отклонить от ложного и вредного пути: точно так же, по закону христианской любви и истекающей из неё гражданской честности, равнодушие или безучастие сочлось бы признаком эгоизма в тех случаях, в которых человек видит или думает, что видит опасность, или ложь, или нравственный разврат в путях общественных. Молчание тогда в глазах Англичанина столь же преступно, сколько и одобрение, как выражено в двух Английских стихах:

Base silence and its heartless lie

Or godless lie of praise.

(Есть ложь в бездушии молчанья,

Есть ложь в безбожии хвалы)* (*Кажется, и Английские, и Русские стихи – сочинение самого Хомякова. Изд.).

Действительно, как бы ни был слаб и страстен каждый человек-христианин в своей частной жизни, он должен надеяться, ожидать, требовать от общества своих братьев того совершенства или того стремления к совершенству, которого сам по личной слабости осуществить не может. Иначе он на самом деле показывает, что не признаёт за ними права называть себя обществом христианским. Это чувство или убеждение выражается беспрестанно в журналах и суждениях Англичан об общественных вопросах: «Itisunchristian» (это не по-христиански). Таков весьма часто приговор Английского мнения, и на него никогда не слыхать прямого возражения.

Скажем вкратце: христианин по убеждению, Англичанин относится к своему отечеству, не как к отвлечённому государству, но как к обществу христиан, которого он сам живой член. Он ему обязан не одним смиренным повиновением, как древнему Риму, но смиренным повиновением и безгрешною правдою в самом обширном смысле этого слова. На нём лежит ответственность не за себя одного, но и за всех. Таково основание понятия о христианской честности гражданина, которая есть развитие христианской честности человека в отношении к обществу единомышленных и единоверных братий. Из христианской честности гражданина возникает христианская честность сановника: из достойного Англичанина – лорд Меткальф, генерал-губернатор Ост-Индии, Ямайки и Канады.

Конечно, Англия не осуществляет вполне внутри себя и на самом деле закона ею признаваемого: далеко не все Англичане представляют образцы христианской честности гражданина, и не все сановники – Меткальфы; но начало общественного преуспеяния заключается в нравственном законе, который оно ставит себе идеалом; а сила общества в людях, осуществляющих его. Здесь не место говорить о причинах неполноты в его проявлении, о недостатках и, следовательно, слабости Англии. Наше дело, наша неизбежная обязанность – познать источник сил этой страны, нашей естественной соперницы; и мы надеемся, что помещённая здесь биография благородного государственного человека-иноземца небесполезна будет для этого учения.

Такие люди, как Веллингтон, Коллингвуд, Бентинк и Меткальф – сила Англии; Грагамы, Пальмерстоны, Редклифы – её слабость, несмотря на временный успех.