Напечатано в № 28 Молвы 1857 г.

Тому лет семнадцать теперешние сотрудники Русской Беседы высказали, что Славянское племя, и по преимуществу Русское, отличается от всех других особенностью своего общинного быта. Этим положено было начало нового умственного движения. Ту же мысль старались они постоянно проводить в ту странную эпоху нашей литературы, когда Русское слово погружалось, по-видимому, в неисходную бездну пустословия. Многим не нравился этот исторический афоризм. Действительно, когда наша литература снова очнулась от сна, явились и печатные нападения. Сперва стали уверять, что теория об общинном быте Славян занята нами у Немцев; это возражение упало само собою перед хронологией и сравнением понятий об общине у нас и на Западе. Потом явилась новая теория о том, будто бы у нас община есть искусственное создание законодательства. О ней и говорить нечего. Краток был век её, ademortuisautbeneantnihil^*. (*Впрочем, это изречение не есть нравственный афоризм; это простое наблюдение над надгробными надписями.) Из области умозрения новое историческое начало перешло, наконец, в область практическую, в область государственного хозяйства, из вопроса о прошедшем в вопрос о современном и будущем. Тут, разумеется, оно получило ещё большее значение.

На это начало опять стали нападать с разных сторон, особенно же с точки зрения финансовой. По мнению некоторых, общинное владение увековечивает устарелое хозяйственное устройство нашего хлебопашества и особенно трёхпольную систему. Можно бы подумать, что эти противники общины держатся старой теории врождённых идей и полагают, что Русскому миру прирождена трёхпольная система хлебопашества. Они забывают, что в России самой она не единственная и не везде исключительная. При ней существует и система хозяйства с залежами, и лядовое хозяйство, и огородное в огромных размерах. Она была общая в Европе и, кто бы её ни изобрёл, она была также принята нами (если шла не от нас). Конечно, переход её в другую, более совершенную, произойдёт несколько медленнее в общинном, чем в частном владении; не то споро, что скоро.

Впрочем, вопрос финансовый усложняется вопросом нравственным.

Некоторые противники общинного владения, понимая его нравственную силу, вздумали противопоставлять ему собственность дробную и частную. Я не стану говорить об её невыгодах в отношении к землепашеству: они доказаны во Франции. Не стану говорить об её недостатках в отношении к общественной нравственности: их показать легко. Я скажу о ней одно: она пуф, а в таком важном вопросе нужна прежде всею искренность.

Вообразим эту поземельную собственность принятою как норму для нашего сельского люда. Земля принадлежит крестьянским дворам. Двор принимать мы должны по среднему размеру семей. Возьмём мерку выше средней, трёхтягольную. Дадим каждому тяглу собственность в трёхпольном хозяйстве (ибо перемена системы общего расчёта изменять не может) трёхдесятинную. Итого: двадцать семь десятин, с лугом, огородом и жильём тридцать три десятины. Очевидно, что весь этот счёт преувеличен для большей части средней России. За всем тем, какая огромная потеря земли в отделении собственности от собственности, и особенно в страшном размножении проезжих дорог! Сверх того, кому сколько-нибудь известна Россия, тот знает, что уже один водопой (необходимый для каждого хозяйства) сделает такой раздел невозможным. Это просто пуф, и спор остаётся только между общиною и арендаторством в довольно крупных размерах.

Итак, противополагается: сохранение исконного обычая, основанного на коренных началах жизни и чувства, право всех на собственность поземельную и право каждого на владение, нравственная связь между людьми и нравственное, облагораживающее душу, воспитание людей в смысле общественном посредством постоянного упражнения в суде и администрации мирской, при полной гласности и правах совести – чему же? Нарушению всех обычаев и чувств народных, сосредоточению собственности в сравнительно немногих руках и пролетариату или, по крайней мере, наёмничеству всех остальных, бессвязности народа и отсутствию всякого общественно-нравственного воспитания.

Для кого решение может быть сомнительным, с тем мы не спорим; но с нашей стороны мы не можем согласиться, чтобы в то время, когда Россия призвана стать во главе образованных и христианских обществ, она стала прихвостнем низших общественных организаций. Да, разумеется, этому и не бывать: Бог не без милости.