Этот отрывок найден в бумагах автора и должен относиться к 1859 или 1860 годам. Изд.

Все недвижимые имения, особенно же незаложенные или заложенные и почти выкупленные, выключены из кредита общественного и из оборотов в такое время, когда желают (на словах) усилить обороты, ввести вольный труд в земледелие и облегчить сделки между помещиком и крестьянином.

Множество актов, необходимых в жизни гражданской, сделались невозможными, как-то, разделы, выделы и т. д. Временно затруднённые дела портятся навсегда, и предприимчивость или вовсе останавливается, или ведёт к убытку.

Движимый капитал господствует на рынке неограниченно. Недавно человек, у которого почти на миллион имений населённых (по ломбардной оценке), для неожиданного оборота занял 220 т. по 7 процентов и то по знакомству; а старик-купец, уже почти вышедший из торговли, на вопрос, почему он деньги оставляет на двух процентах в Совете, отвечал: «Возьму и восемь и десять, только подожду». Действительно, он отказался от семипроцентного помещения под залог. Продажа по пониженной цене остаётся почти единственным средством для помещика, как скоро он переходит пределы годового дохода и не хочет входить в долги. Лес по пониженной цене переходит к капиталисту. В Новороссии опустелые земли продаются в полцены; они очутятся в руках капиталистов, единственных хозяев рынка. Последствия такого положения очень ясны. Акции падают в цене, а общества работают в убыток по недостатку денег. Государственный заем, даже пятипроцентный, не заманивает уже никого, потому что догадавшиеся удержать капиталы уверены в том, что у них нет соперников, и что все остальные люди вскоре будут их безответными данниками.

Убавление процентов и потом отказ от приёма капиталов в Опекунском Совете заставили капиталистов обратиться к предприятиям торговым. Выпуск казённых облигаций остановил это движение. Миллионы опочили на новой 5 процентной ренте, как прежде на ломбардных билетах. Остальные сделались ростовщиками, пользуясь стеснённым положением, в которое поставлены владельцы недвижимых имуществ, а ростовые проценты убивают всякую предприимчивость.

На выручку должны прийти Земские Банки. Но когда? Десятки лет пройдут, прежде чем они осуществятся в сколько-нибудь серьёзных размерах. Теперь они ещё финансовый пуф, а каждый день увеличивает бедственное положение внутреннего хозяйства.

Нужно: дать соперников капиталисту; нужно: заставить его сбавить проценты; нужно дать недвижимой собственности возможность обращаться в подвижной капитал.

1-е. Нужно снова открыть Опекунские Советы.

Но на это нет свободных денег ни у банков, ни у казны. Да деньги-то вовсе и не нужны, а нужны всем доступные и полезные представители ценности самих недвижимых имуществ, именно и исключительно сельских, ибо городские скоро съютятся в банковые союзы...

2-е. Под залог сельских имуществ, и по преимуществу (если не исключительно) земель населённых выдавать на прежнем положении серии 4-х процентные или дающие на 50-ти рублёвую серию 16 ⅔ к. в месяц.

3-е. Значение этих серий должно быть то же что прежних. Казна должна принимать их в уплату подушных и земских сборов и в уплату за казённые земли, продаваемые или назначенные к продаже в разных частях России, но не в уплату откупных сумм или других сборов.

4-е. Серии для удобнейшего расчёта по ним всегда считаются с 1-го числа месяца. В какой бы день месяца ни было заложено имение, уплата процентов (5 ½) по имению и уплата процентов от казны за серию (4%) считаются с 1-го дня следующая месяца. По этому и серии будут Январские, Февральские и т. д. При выдаче, которая совершается всякий день, как и прежде деньгами, ставится штемпель месяца и отметка: «выдана», или могут быть присланы в Советы серии месячные нумерованные, на которых уже делается пометка. Не пошедшие в ход истребляются при заключении месяца, в который они могли бы быть выданы (т. е. Февральские вечером 31 Января). Этим облегчится поверка фальшивых, если бы они оказались и самое производство выдачи. При залоге и перезалоге взымается лёгкая премия, как и прежде.

5-е. Срок займа, так же как и серии, 33-х или далее 40-летний. Из процентов (с уплатою капитала) Опекунский Совет получает ту долю, которая следует по неуплаченному прежнему займу, остальные идут в казну. Например, было занято 30 т., выплачено 21 т.: Совет удерживает у себя проценты (5,5) за 9 т., а за остальные 21 т. выдаёт казне, которая именно столько и выдала серий.

6-е. Перезакладка допускается только для имений, находившихся под залогом 10 лет. Этим оборот несколько уменьшается, но зато самый выбор имений будет вернее и избавится работы бесполезной. (Впрочем, тут нет большой важности).

7-е. Пени за невзнос процентов в срок взыскиваются по-прежнему, но уже не приписываются ни в каком случае.

8-е. При закладе и перезакладе, кажется, не до́лжно допускать новых надбавочных выдач. Прежние, если имение было так заложено, сохраняются.

Получая и выдавая одинаково четыре процента, казна не выигрывает ничего; но она имеет 1 долю в премии при заключении займа, погашает серии (кроме 1,5%) принятием их в подушные, а при продаже казённых земель получает уже прямо 4% со своих продаж. Главная же выгода та, что она одною ничего не стоящею ей мерою мгновенно выведет общество из положения истинно-бедственного. При допущении уплаты подушных сериями ход их обеспечится в народе; а самая серия, будучи, так сказать, купоном недвижимого имущества, представит такую гарантию, какой не имеет никакая облигация. Рынок не может быть завален: во 1-х потому, что освобождение потребует усиленного денежного представительства, а во 2-х потому, что серии, выдаваемые под залог, вовсе не так лестны, чтобы на них бросались без нужды, и совсем не зазовут никого в Опекунские Советы, как скоро их курс хоть сколько-нибудь ослабеет.

Наконец, и это может быть всего важнее, эта мера значительно облегчит освобождение крестьян, которых облегчение я и имел в виду в 8-м пункте.